"Война вошла в мальчишество моё..." Часть 8.
В год Памяти и Славы библиотека №5 продолжает публиковать биографические очерки своих читателей, детство которых обожгла война. Сборники «Опалённые войной», подготовленные в 2010 — 2011 гг. библиотекой совместно с депутатским корпусом и общественниками второго округа - только малая часть воспоминаний, которые мы хотели бы сохранить и передать нашему подрастающему поколению, как пример мужества, стойкости и выносливости маленьких детей в такое нелёгкое время.
Роза Михайловна Неробеева
«Я помню всё…»
Мои воспоминания о войне начинаются с железнодорожной привокзальной площади в г. Ростове — на – Дону, по которой папа, мама, сестра девяти лет и я, пятилетняя, бежали в кромешной темноте. Папа был офицером и все семьи офицеров в спешном порядке эвакуировались в Батуми, Тбилиси. Вокзал бомбили, всё громыхало, небо освещалось прожекторами. Наш состав успел уйти с вокзала, преодолел железнодорожный мост и мы уехали от этого ужаса. Где – то в степи, где стоял полк папы, состав остановился и высадил тех, кто его сопровождал, а потом с беженцами взял курс на Кавказ. Многих высадили в Батуми, а остальные ехали несколько дней до Тбилиси. Есть было нечего, грызли полуфабрикат из гречневой каши в пачках, запивали водой. В Тбилиси приехали грязные, чумазые. Военкомат куда–то нас всех распределил и поселил. Отнеслись жители к нам по-доброму, угощали кто чем мог и я помню вкус первого лаваша с брынзой. Мама стала работать на фабрике военного пошива. Я просыпалась – мамы уже не было, я ложилась спать – мамы ещё не было. Когда она готовила еду – не представляю. Есть хотелось всегда, а еда была несытной. В избытке было много мандарин, продавали на каждом углу, т.к. их некуда было вывозить, но хотелось хлеба, а его выдавали по карточкам очень мало. Помню, я карточки часто теряла, и, каждый раз, до слёз, не понимала, когда разжала кулачок и карточку уронила. Потом, видимо, мама запретила моей сестре посылать меня за хлебом. Сестра уходила в школу, а я изучала дворы. Любимое место было у раскрытых окон кухни госпиталя. Я просто «ела» все запахи кухни. Особенно нравился запах подгоревшей молочной манной каши.
Потом пришла похоронка на папу. Громко рыдала мама. Не помню, как я восприняла это известие – скорее всего не поняла.
Я пошла в первый класс. Детей в классе было много, разных национальностей. После редких авианалётов на город многих стёкол в окнах класса не было. Писать учились на кусочках обёрточной грубой бумаги или газетах. Учительница бала старенькая, в какой–то немыслимой шляпке. Рядом находился госпиталь и мы ходили к раненым. Собирали все монетки, классом покупали пачку «Беломора» и по одной папироске раздавали раненым. Один из них всегда сберегал для меня кусочек ароматного вкусного хлеба и кусочек сахара. Он был без ноги, семья его погибла. Он был очень ласков со мною, что – то интересное всегда рассказывал, и мне было его очень жалко. После выписки я привела его к нам домой и сказала, что он будет нашим папой. Так и случилось. Раненый стал моим вторым отцом.
Время пришло и войне закончится. Нас потянуло в Ростов. Та же вокзальная площадь встретила разбитыми стёклами домов. Мы вернулись во флигелёк, чудом сохранившийся, который успел до войны построить папа. Я, по возвращении, видела колонны пленных немцев, шедших по дороге через город. Ненависти в моей детской душе не было. Я выносила ведро воды с кружкой. Они пили воду и благодарили на своём языке.
Второй папа тоже был офицером. Выходное пособие выдали ему хорошее, т.к. военкомат особо помогал инвалидам войны. Мы стали строить домик и строили его 10 лет. Мама прожила со вторым мужем до его смерти 34 года. Я храню похоронку на погибшего отца и награды второго отца, которых помню доброй памятью...