Ермак Камчатки. Часть 3.
И ещё раз мы возвращаемся к разговору о Владимире Атласове, путешественнике, мореплавателе, первопроходце. В прошлый раз мы оставили Атласова и его товарищей в районе кочевья оленных коряков. К тому времени из числа оленей, пригнанных ещё с Анадыря, осталось совсем немного. И Атласов решил взять ясак у оленных коряков оленями, тем более что пушнину они почти не промышляли. Однако, коряки, прослышав о приближении отряда, «убежали вдаль» и угнали своих оленей. Атласову ничего не оставалось делать, как преследовать их. Погоня продолжалась 6 недель. За это время отряд пересёк несколько камчатских рек, привёл в российское подданство живущих там камчадалов и взял у них ясак. Ясак имел «ласкою и приветом» и даже завёл специальные ясачные книги.
Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась погоня, но дорогу корякам перегородила река Кыкша. Своё начало Кыкша брала из горного озера и имела быстрое течение. Коряки не смогли переправить через быстрое течение своих оленей. И здесь казаки догнали своих беглецов. Переговоры с коряками не дали положительных результатов. Коряки отказались идти «под высокую царскую руку в ясачный платёж и ясак оленями не дали». Тогда повторилась обычная для Атласова картина: «… Он, Володемир с товарищи, их постигли, и они, иноземцы, стали с ними биться, и Божьей милостью и государевым счастьем олени взяли и тем питались… а иные коряки от них убежали».
Заполучив оленей, Атласов снова пошёл западным побережьем Камчатки и вскоре достиг реки Нингучи, устье которой сошлось рядом с устьем реки Опалы. В настоящее время река Нингуча носит другое название – Голыгина. Почему было поменяно название реки, вы узнаете чуть позже. На Опале жили камчадалы, а с Нингучи начинались первые поселения курилов.
Фактически река Нингуча была границей между камчадалами и курилами. Когда-то ещё до прихода Атласова в районе рек Опалы и Нингучи проходили жестокие сражения камчадалов с курильскими айнами. Войны сменились мирными отношениями. Камчадалы вошли в контакт с айнами и перемешались с ними. Это смешанное население занимало южную часть полуострова Камчатка. Называлось оно камчатскими курилами. А южную часть Камчатки стали называть «Курильской землицей». Правда, произошла небольшая путаница: некоторые люди стали думать, что «Курильская землица» — это Курильские острова. На самом деле – это южная часть Камчатки, на которой жило смешанное курило-камчадальское население. Курильские же острова находятся южнее. Камчатские курильцы были близки к камчадалам. В их языке встречались камчадальские слова, и Атласов стал общаться с ними при помощи одного из камчадальских пленников. Этого пленника он всегда возил с собой и обучил русскому языку.
На Нингуче Атласов встретил 6 острожков. Они были заселены камчатскими курильцами. По словам Атласова, людей было «многое число». Курильцы на вид были людьми среднего роста, с густым чёрными волосами, окладистыми бородами и «мохнатым» телом. Мужчины брили волосы до половины головы, а сзади их растили. Женщины «расшивали губы узором», то есть украшали лицо вокруг рта татуировкой. Такой же татуировкой они покрывали руки. Руки летом они предпочитали держать открытыми. Жили курильцы в юртах, похожих на камчадальские.
Основой хозяйства курильцев была рыбная ловля и охота на морского зверя. Пушным промыслом они занимались немного. Одежда курильцев была сшита из кожи морских зверей и птиц и подбита мехом лисиц и каланов.
В ответ на призыв Атласова подчиниться «высокой руке государя» и заплатить ясак «те курила учинились непослушны, ясаку с себя не дали и учинили бой». Они обстреляли казаков стрелами с каменными и костяными наконечниками. Атласов и его товарищи пошли на приступ и взяли один из непокорных острожков. Казаки внимательно осмотрели имущество юрт и обнаружили в них всего лишь глиняную и деревянную посуду, деревянные лавки, циновки, сплетённые из травы, да одежду. Одежда была хуже, чем у камчадалов. По окончании осмотра Атласов понял, что ясак у курильцев взять нечем. Единственная ценная вещь, которую нашли при осмотре – серебряная монетка. Но она явно была не местного происхождения и попала в юрту случайно. Не было смысла продолжать военные действия против курильцев. Казаки решили оставить 5 оставшихся острожков в покое.
Позже Атласов писал, что соболей и лисиц на Курильской земле много, но они их не промышляют, потому что звери всё равно от них никуда не уйдут. К тому же курильцы, как и все народы Камчатки, были суеверны. Они верили в злых духов, живших в сопках, и боялись туда ходить. А соболи зимой обитали именно в сопках. На реке Нингуче землепроходцев застала зима.
С приходом зимы для казаков наступил долгожданный охотничий сезон. Однако, к великому их огорчению, курильские соболи оказались намного хуже камчатских. Это объяснялось природной средой, в которой они водились. На юге Камчатки климат был теплее и мягче, чем в её центральной части. Зверькам не нужная была такая тёплая богатая шкурка.
На реке Нингуче без вести пропал казак Иван Голыгин, то самый, который побывал на севере Камчатки ещё до похода Атласова. Гибель Голыгина переживал весь отряд. Он был очень авторитетным среди товарищей, и они тут же переименовали реку Нингучу в Голыгину. Это название река носит и в настоящее время.
Побывав в устье реки Голыгиной, Атласов невольно сделал географическое открытие. Позже он говорил, что «против первые Курильские реки видел он как бы острова есть». Так как первой курильской рекой была река Голыгина, то видел он Курильские острова. Других островов от устья этой реки не было видно. Таким образом, в рассказе Атласова содержится первое упоминание в русских источниках о Курильских островах.
Атласов не довольствовался тем, что он увидел. Он стал спрашивать местных аборигенов местных аборигенов об этих островах. Они подтвердили, что действительно, острова есть. На тех островах ест каменные города и живут люди. А какие люди, об этом они не знают. Атласов сделал запись из рассказов камчатских курильцев. Сюда по этой записи, они говорили о Японии. «А с тех островов к курильским иноземцам — айнам – приходит ценная посуда и платье. И сказывали те курильские айны, что посуду и одежду дают им даром, а не на что не покупают. А на чём с тех островов к курильским айнам приходят, курильцы не знают».
То есть курильцы знали, что есть айны, живущие на Курильских островах. Знали, что айны общаются с какими-то другими людьми с каких-то других островов. Но кто эти люди и что это за острова, они не знали.
С реки Голыгиной Атласов вернулся в своё зимовье на Ичу. Вероятно, тогда же он решился вернуться в Анадырск. Но этому помешало непредвиденное обстоятельство: пали все олени, и возвращаться в Анадырск было не на чем. Поэтому на Иче Атласов вынужден был скоротать часть зимы 1698 – 1699 годов. Зимним временем служилые люди собирали ясак с местных жителей и занимались собственным промыслом соболей и лисиц.
К зиме 1698-1699 годов Атласовым было построено 3 зимовья: на речке Еловке, Верхней Камчатке и Иче. Все они отвечали определённой стратегической задаче. Первые два зимовья были опорными пунктами русских на реке Камчатке. Реку Камчатку казаки посчитали самым важным и богатым районом полуострова. Ичинское же зимовье находилось в том месте, с которого легче всего было попасть и на Еловку, и в Верхнекамчатское зимовье. Все три зимовья контролировали центральную часть Камчатки.
Постройкой зимовий Атласов выполнил важную задачу: он не только открыл новые земли, но и закрепился на них.
Зимнее посещение южной части Камчатки, зимовка на Иче и походы из Ичинского зимовья оставили неизгладимое впечатление у Атласова. Кое-что из увиденного он позже описал. Он заметил, что зима на юге Камчатки намного теплее, а снега выпало меньше, чем в районе реки Камчатки, а моря у западного берега Камчатки к югу не замерзало. В этот период море становится излюбленным местом зимовки уток и чаек. Непуганые птицы совсем не боялись людей. Ручьи и незамерзающие речки были настолько прозрачны, что если утка ныряла на дно, то её отчётливо было видно сквозь толщу воды.
Местные жители рассказывали Атласову, что летом птиц становится меньше: они улетаю на север.
На сопках, особенно на дымящихся, водилось видимо-невидимо соболей. Местные жители их не трогали, потому что боялись злых духов. Курильский соболь, по сравнению с камчатским, был хуже, светлее и с более коротким мехом. Этот недостаток компенсировался наличием у него длинного и очень пушистого хвоста, который ценился выше остальной шкурки.
Курильцы, как и другие народы камчатского полуострова, промысел пушного зверя считали второстепенным занятием. Но их охота отличалась своеобразием. Сначала курилец ловил чайку. Для этого он прикреплял к концу длинной ветки крючок. Крючок изготовлялся из птичьей или рыбьей кости, не которую насаживали живую рыбу. «Удочка» бросалась в воду. На приманку слетались чайки, и начиналась борьба. Побеждала самая сильная. Она заглатывала добычу, в результате чего оказывалась на крючке. Охотник доставал чайку и прикрывал её под сетью, а сам садился в укрытие. Как только соболь или лисица хватали живую чайку, охотник стягивал сеть, и новая добыча уже в виде ценного пушного зверька оказывалась у него в руках. Но и чайку он не бросал. Из костей её крыльев делали крючки, шило, иглы и даже гребни для чесания травы, из которой плели сети.
Атласову и его товарищам, исколесившим Камчатку с севера на юг и с запада на восток, стало ясно, что чтобы ввести ясачный режим и требовать в качестве ясака собольи меха, аборигенов Камчатки нужно сначала приучить не бояться ходить в горы, где обитал соболь зимой, и внушить им понимание ценности собольего меха. Атласов отдавал себе отчёт, что изменить вековые традиции и воззрения людей было делом не одного и не двух лет. Поэтому во время его похода вдоль западного побережья Камчатки на юг и зимовки на реке Иче его ясачная политика стала более гибкой. Он то соглашался с просьбой камчадалов об отсрочке ясака до осени, то собирал его «ласкою и приветом, кто сколько сможет дать», то есть на принципах добровольности, то вступал с ними в товарообмен.
Тем временем зимовка на Иче подходила к концу. Атласов мог раздобыть оленей у коряков. Ичинское зимовье отряд покинул, вероятнее всего, в марте 1699 года, когда укрепился снежный наст и оленям стало легче тянуть сани.
С Камчатки с Атласовым вышли 17 человек русских и 30 человек юкагиров. 15 человек служилых Владимир Атласов оставил в Верхнекамчатском острожке, около 20 человек промышленников – на Еловке.
В июле 1699 года Владимир Атласов вместе с оставшейся частью отряда вернулся в Анадырский острог, доставив собранную в новых землях ясачную казну. Весной следующего года он отправился с донесениями в Якутск. Доставленные им сведения были настолько важными, что поступило распоряжение немедленно отправить Атласова в Москву для личного доклада в Сибирском приказе. Сибирский приказ был в те времена очень серьёзным учреждением. В нём из Москвы решались дела всей огромной Сибири. По пути в столицу Атласов встретился в Тобольске со знаменитым картографом Семёном Ремезовым. По рассказам Атласова Ремезов составил первый подробный и достаточно реалистический чертёж полуострова Камчатка. Чертёж сопровождали пояснения и примечания.
В Москве Атласова принимал сам глава Сибирского приказа Андрей Виниус.
В феврале награждённый и снабжённый всем необходимым Атласов был отправлен в Сибирь.
В марте из Польши вернулся царь Пётр Первый. Он живо интересовался всеми восточными делами и, конечно, ознакомился с результатами похода Атласова на Камчатку. Атласов был ещё в пути, когда вслед ему спешила грамота «О верстании в казачьи головы Владимира Отласова и о посылке его с новоприборными казаками в Камчадальскую землю».
Говоря современным языком, Атласову дали новый чин – чин атамана. Это высший казачий чин. А ещё этот чин позволял ему единовластно управлять Камчаткой. То есть, если бы это происходило в наше время, можно сказать, что Атласов получил должность губернатора. К тому же, эта вторая экспедиция на Камчатку, по распоряжению Петра Первого, была полностью проплачена из государственной казны. Такого раньше не было, землепроходцы обеспечивали себя сами. Этот поступок показывает, насколько высоко Пётр Первый оценил результаты трудов Атласова. А результаты действительно были поразительными. Поход Атласова закончился присоединением Камчатки к России. Он завершил эпоху великих географических открытий в Сибири в 17 веке. Со слов Атласова были написаны «скаски» — то есть письменные отчёты, рассказы о путешествии. В этих отчётах рассказывалось о Камчатке. Эти материалы намного превосходили отчёты других сибирских землепроходцев. В этих знаменитых «скасках» впервые в мировой науке были даны обширные и реальные сведения о географическом положении Камчатки, природе полуострова, населяющих его народностях, сообщена первая информация о Курилах и Японии. Отчёты Атласова были впервые в истории России опубликованы за границей в книге известного голландского географа Николаса Витсена «Северная и Восточная Татария».
Как же сложилась дальнейшая судьба землепроходца? Он был, несомненно, личностью незаурядной, волевой, целеустремлённой. Был он человеком решительным и жестоким. Он мог быть скорым на расправу со своими недругами, неважно, были ли это камчадалы или свои собратья-казаки. Как камчатский приказчик, Атласов обладал неограниченной властью. Его суровое правление в 1707-1710 годах вызвало волну казачьих бунтов. Январской ночью 1711 года к нему в дом пробрались казаки и убили его ударом ножа в спину. Это произошло в Нижнекамчатском остроге, который стоял в то время на берегу реки Камчатки, выше устья Еловки. Где-то там и находится забытая могила «Камчатского Ермака».
Заслуги Атласова не были забыты потомками. Его имя встречается на карте Камчатки и Курильских островов. На Курильских островах его именем названы бухта и вулкан. В 1952 году имя Атласова получил остров в Охотском море и речка на Сахалине, впадающая в Охотское море.
В Петропавловске-Камчатском именем Атласова названа улица.