Русская кругосветка. Часть 2.
В июле 1804 года «Надежда» вошла в гавань Петропавловска-Камчатского. Моряки были рады вновь услышать родную речь. Но ещё больше радости было у местных жителей. Даже губернатор, находящийся за семьсот вёрст от города, услышав о прибытии корабля, примчался по бездорожью в две недели. Ведь всего несколько раз за короткое камчатское лето заходили сюда русские корабли. Но это были небольшие судёнышки из Охотска. А такого большого корабля, как «Надежа», в Петропавловске не видели никогда.
Две недели моряки разгружали товары, привезённые для жителей Камчатки. Затем занялись ремонтом снастей и парусов, истрепавшихся за год путешествия. Тем временем лето подошло к концу. Губернатор уговаривал Крузенштерна остаться в Петропавловске на зимовку, но капитан «Надежды» никак не мог на это согласиться – ведь он должен был доставить в Японию посольство и попросил губернатора помочь с заготовкой рыбы на дорогу.
Но тут Крузенштерна ждала неудача. Рыбы-то жители Камчатки готовы были дать сколько угодно морякам «Надежды», да вот только соли, чтобы её заготовить, не было. Пришлось морякам всю дорогу до Японии питаться солониной и сухарями.
Японцы встретили русский корабль очень подозрительно. Ни морякам, ни членам посольства не разрешили сойти на берег. Даже японских рыбаков, привезённых из России, на берег не пустили. О поездке в столицу страны и переговорах с японским императором разговора не было вообще. Правда, японцы прислали на «Надежду» свежей воды и материалы, необходимые для починки корабля.
Обряды приветствия японцев
Вскоре послу Резанову и его свите разрешили переехать на берег. Но дом, в котором их поселили, обнесли высоким забором, и выходить из него запретили. А морякам, оставшимся на «Надежде», тоже выделили небольшой клочок берега, обнесённый забором, по которому они могли прогуливаться, как по тюремному двору. Впрочем, и в таких условиях участники экспедиции нашли, чем заняться. Учёные попросили японцев приносить им разных местных животных и собрали богатую коллекцию птиц и рыб, неизвестных в то время в Европе. А офицеры делали подробные описания одежды, обычаев и традиций японцев, о которых в России тогда ничего не знали.
Всю зиму простояла «Надежда» у берегов Японии. Наконец, в апреле из столицы прибыл знатный японский вельможа и объявил Резанову, что император отказывается принимать посольство и торговать с Россией, а русский корабль должен как можно быстрее покинуть Японию. На прощание японцы подарили команде «Надежды» две тысячи мешков соли и доверху загрузили трюмы продовольствием. Лишь в самый последний день разрешили японцы своим соотечественникам, прибывшим из России, сойти на берег.
Южная часть Сахалина
С облегчением вышли моряки «Надежды» в море после семимесячной стоянки у японских берегов, во время которой они чувствовали себя как в плену. Крузенштерн повёл свой корабль на север, к берегам совершенно не исследованного тогда Сахалина. Было даже неизвестно, остров это или полуостров. Это и хотел выяснить Крузенштерн. «Надежда» подошла к Сахалину с юга и отправилась на север вдоль восточного берега. Но вскоре путь преградили плавучие льды, хотя был уже конец мая. Капитан «Надежды» хотел подождать, пока лёд растает, но Резанов торопился отправить в Петербург отчёт о неудаче посольства в Японию. Пришлось Крузенштерну идти в Петропавловск.
Петропавловская гавань
Трудно представить себе восторг жителей Камчатки, когда они узнали, что в трюмах «Надежды» находятся тысячи мешков соли. Лучше подарка японцы не могли придумать! Крузенштерн приказал отвезти все эти мешки на берег и раздать петропавловцам. Теперь они были обеспечены солью на несколько лет вперёд.
Разгрузив соль и высадив Резанова, Крузенштерн поторопился вернуться на Сахалин. Лёд давно растаял, и корабль поплыл вдоль берега дальше на север. Двигаться приходилось медленно, потому что нужно было отмечать на карте каждую бухту и каждый мыс — ведь земля-то была совершенно неизведанной. Наконец, «Надежда» обогнула самый северный мыс Сахалина и пошла к югу вдоль его западного побережья. Однако короткое северное лето заканчивалось, и обогнуть Сахалин до поступления осенних штормов Крузенштерн никак не успевал. Пришлось ему разворачиваться и возвращаться в Петропавловск. Так и не узнал Крузенштерн, остров Сахалин или полуостров. Этот вопрос выяснил только через много лет другой замечательный русский мореплаватель – Геннадий Иванович Невельской.
В Петропавловске моряки «Надежды» вновь починили истрёпанные штормами паруса и снасти и запастись продовольствием. Как только с этим было покончено, Крузенштерн приказал поднимать якоря – он торопился в Китай, была назначена встреча с «Невой». Кроме того, приближалась зима, и нужно было уводить корабль на юг, чтобы не застрять на Камчатке до следующего лета. В начале октября «Надежда» вновь отправилась в путь.
У берегов Аляски
Но что же делала своё это время «Нева»? После того как корабли экспедиции расстались у Гавайев, она направилась к острову Кадьяк, расположенному у берегов Аляски, и вошла в гавань Святого Павла, где находился центр русских владений в Америке, в тот же день, в который Крузенштерн первый раз прибыл на Камчатку.
Здесь моряки узнали, что индейцы одного из местных племён начали войну с русскими поселенцами. Они напали на поселение, расположенное на острове Ситка, к востоку от Кадьяка, взяли его штурмом и сожгли. Правитель русских поселений в Америке Александр Баранов отправился туда с отрядом солдат и дружественных туземцев, чтобы вернуть России Ситку. Конечно, Лисянский тут же поспешил к нему на помощь.
Пока Лисянский и Баранов добирались до Ситки, индейцы, которые сожгли русское поселение, построили крепость и засели в ней. После того, как русские осадили крепость, положение индейцев стало безнадёжным: крепость была маленькая, и запасов еды и воды в ней почти не было. Видя это, Баранов предложил индейцам сдаться, чтобы избежать ненужного кровопролития. Однако индейцы сложить оружие отказались. И тогда Баранов устроил штурм. Хотя крепость взять так и не удалось, через несколько дней оборонявшие её индейцы под покровом ночной темноты сами бежали из неё.
Новоархангельск
Теперь можно было заняться мирными делами. Баранов со своими подчинёнными стал строить на Ситке новый посёлок, а Лисянский повёл «Неву» на Кадьяк, чтобы перезимовать там. С корабля сняли снасти и паруса и как следует его укрепили. Моряки были рады возможности переселиться на берег – за время такого длительного плавания даже самый лучший корабль успеет надоесть. Зима на Кадьяке оказалась многоснежной, но не очень холодной. Когда снег растаял, стали готовиться к отплытию. Отремонтировали корабль, загрузили его мехами для продажи в Китае, прикрепили на место снасти и паруса. Можно было отправляться в путь. Однако Лисянский хотел перед отплытием с Аляски ещё раз посетить Ситку и посмотреть, как идут дела у Баранова.
За время отсутствия «Невы» жители Ситки не теряли времени даром. Они построили восемь больших и красивых домов, окружили их крепостной стеной – на случай нового нападения индейцев и развели огороды. Баранов назвал новое поселение Новоархангельском – он надеялся, что со временем оно превратится в такой же крупный порт, как Архангельск в России. Вскоре Новоархангельск действительно вырос в настоящий город и стал столицей Русской Америки. Сейчас это город Ситка в американском штате Аляска.
Запасшись продовольствием, Лисянский поднял паруса и отправился в Китай, на встречу с Крузенштерном. Но однажды ночью посреди океана «Нева» неожиданно села на мель. На рассвете моряки увидели перед собой низкий берег. Это был остров, не обозначенный ни на одной карте. После того, как корабль удалось снять с мели, моряки высадились на него. Остров оказался маленьким и необитаемым. Команда «Невы» единогласно решила назвать его именем своего капитана. А мель, на которую сел их корабль, назвали рифом Невы.
Возвращение
В декабре 1805 года русские корабли после полуторагодовалой разлуки встретились наконец в китайском порту Макао. С удивлением смотрели английские и голландские, датские и шведские, испанские и португальские, американские и китайские моряки на незнакомые им флаги.
В Китае капитанам «Надежды» и «Невы» предстояло на время превратиться в купцов и продать меха, привезённые из Русской Америки. И с этим делом моряки отлично справились.
Заполнив трюмы грузом чая, шёлка и фарфора, полученных в обмен на меха, корабли вновь вышли в море. Теперь их путь лежал через Индийский океан, вокруг южной оконечности Африки – мыса Доброй Надежды. Они направлялись домой, в Кронштадт.
Остров Святой Елены
По дороге Крузенштерн и Лисянский договорились зайти на остров Святой Елены. Этот остров находился на юге Атлантического океана и принадлежал Англии. Во-первых, нужно было пополнить запасы воды и продовольствия, а во-вторых, узнать последние новости из Европы. Дело в том, что Наполеон Бонапарт в это время пришёл к власти и вёл в Европе постоянные войны. Поэтому Крузенштерн хотел узнать, не вступила ли Россия за время его долгого плавания в войну с Францией. Он хотел понять, стоит ли ему бояться французских военных кораблей.
Сначала корабли «Надежда» и «Нева» шли, не разлучаясь. Но в южной части Индийского океана они потеряли друг друга. Когда «Надежда» пришла на остров Святой Елены, «Невы» там не было. Тут же Крузенштерн узнал, что Россия воюет с Францией. Тогда он решил не заходить в пролив Ла-Манш, чтобы встречаться с французским флотом. И «Надежда» обогнула Британские острова с севера.
Кронштадт
Когда Крузенштерн прибыл наконец в Кронштадт, «Нева» была уже там. Оказалось, что Лисянский не стал заходить на остров Святой Елены, потому что решил поставить рекорд. Он знал, что ни один корабль за всю историю мореплавания не проходил весь путь из Китая до Европы без захода в промежуточные порты. А «Нева» находилась в таком хорошем состоянии и так много было в ней припасов и пресной воды, что она без особых сложностей совершила этот маршрут. К берегам «Нева» подошла только в Англии. Так в первом же кругосветном плавании русские моряки сразу же поставили рекорд. Этого не удавалось мореплавателям тех стран, которые уже не первый век пересекали океаны.
В Петербурге экспедицию, которая длилась целых три года, встретили с большим интересом. Все хотели посмотреть на корабли, которые обогнули земной шар и прошли более 80 тысяч километров. Сам Александр лично посетил и «Надежду» и «Неву». Все участники экспедиции были награждены. Вскоре вышло и подробное описание экспедиции, которое было переведено на семь европейских языков. За границей результатами первого русского кругосветного путешествия тоже очень заинтересовались.
Но, наверное, самым важным итогом русской кругосветной экспедиции стало то, что в России появились моряки с опытом плавания во всех океанах мира. Теперь каждому из офицеров, служивших на «Надежде» или «Неве», можно было смело доверить корабль. И этот корабль можно было отправить в любую точку мира. И вскоре маршруты, проложенные Лисянским и Крузенштерном, пригодились. Ими пользовались русские корабли, которые почти каждый год отправлялись в Русскую Америку и на Камчатку. Привезти всё самое необходимое в эти земли стало гораздо легче. И эти земли стали развиваться быстрыми темпами. А когда путешественники отправлялись в эти земли, они совершали по дороге новые открытия.
И все русские моряки, ходившие в дальнее плавание, чтили Крузенштерна. Они считали его своим наставником и учителем. И поэтому когда уже в XX веке встал вопрос, как назвать самое большое учебное парусное судно, долго думать не пришлось. Кораблю дали имя «Крузенштерн». И надо сказать, что корабль оправдал это имя. Он дважды обошёл вокруг света и много раз выигрывал международные регаты.
Много в русском флоте и других славных кораблей, смело бороздивших просторы Мирового океана. А началось всё когда-то с первого кругосветного плавания двух отважных капитанов – Ивана Фёдоровича Крузентерна и Юрия Фёдоровича Лисянского.