Муниципальное бюджетное учреждение культуры "Централизованная библиотечная система"

Поиск

Фёдор Харчин - камчатский Спартак. Восстание ительменов 1731 г. Часть 3

Фёдор Харчин - камчатский Спартак. Восстание ительменов 1731 г. Часть 3

                                                                              СЛЕДСТВИЕ И СУД

Первая информация о восстании ительменов в Петербург поступила толь­ко в декабре 1732 г., но уже в 27 октября, получив донесение о кам­чатском «бунте» и не запрашивая мнения вышестоящих инстанций, сибирский губернатор А. Л. Плещеев распорядился, чтобы Иркутская провинциальная канцелярия направила для расследования обстоятельств «бунта» майора Якутского пехотного пол­ка Василия Федоровича Мерлина. В январе-феврале 1732 г. его помощником был назначен капитан Дмитрий Иванович Павлуцкий, тот самый, легендарный участник русско-чукотских войн. В то время он как раз находился на Чукотке, командовав из Анадырского острога всем Северо-Восточным краем.

Анадырский острог

Сенатским указом 23 февраля 1733 г. он из капитанов был произведен в майоры. Отвлекаясь от темы и забегая далеко вперёд, скажу, что в 1747 году он погибнет в очередном сражении с чукчами. Судьба этот человека без всяких сомнений достойна написания отдельной книги. Ещё лучше было бы снять о нём художественный фильм, но, к сожалению, руки у наших киноделов растут не из плеч, так что лучше пусть и не берутся. Нам же остаётся только порадоваться тому, что несколько лет жизни столь неординарной личности были отданы Камчатке.

9 марта 1733 г. в Петербурге сенаторы заслушали информацию о камчатском «бунте» и сделали доклад императрице Анне Иоанновне. В докладе было признано, что «измена учини­лась от несносных обид комиссарских» и главной причиной восстания были «их злые и разорительные с таким диким народом поступки». Поэтому сенаторы посчитали необходимым приговаривать к смертной казни только «одних пущих заводчиков» из числа ительменов, а «прочих от смертной казни освободить потому, что народ дикий и пущую причину к бунту имели от озлобления своих управителей, а бить челом им в такой дальности некому и может что и не знают».

Ительмены на охоте. Иллюстрация Николая Фомина

Зато в отношении «обидчиков» планировались самые жёсткие меры.

Чтобы казни виновных произвели должный эффект, их надо было провес­ти публично, в присутствии всех глав ительменских поселений: подданные должны были своими глазами узреть справедливость и неотвратимость монаршего правосудия. 21 мая появился именной указ императрицы «О нечинении обид и притеснений ясачным людям, живущим в Якутском ведомстве и в Камчатке», предполагавшийся для публичного объявления. В указе говорилось, что для пресечения злоупотреблений на Кам­чатку послана следственная комиссия, которой было приказано «в вышеупомя­нутых разорениях и обидах не только жестоко разыскивать, но самих разори­телей смертью казнить, а взятые с них лишние сборы, сколько отыскано будет, возвращать». Увы, не все из этих благих пожеланий оказались реализованы на практике.

В октябре 1733 г. «Розыскная походная канцелярия», под руководством Мерлина прибыла на Камчатку, Павлуцкий смог присоединиться к ней только в мае следующего года. В команде канцелярии сосредоточилось более двухсот человек, не считая гарнизоны камчатских острогов. Следствие шло целый год и только к концу 1734 года Канцелярия закончила выяснение всех обстоятельств «бунта» и определение главных его виновников и зачинщиков. В ходе допросов, в том числе с применением пыток, все вожди восстания «повинились» в своей «измене», однако главную вину они возложили на ясачных комиссаров, сборщиков и казаков, которые своими бесчинствами довели их до отчаяния. Служилые люди, обвинённые в злоупотреблениях, признались во всем (правда, в основном под пыт­ками), сообщив следователям многие подроб­ности той системы дикой эксплуатации аборигенов, которая существовала на Камчатке.

Приговор Розыскной канцелярии, подписанный 28 февраля 1735 г. подтвердил пред­варительный вывод Сената по поводу причин «бунта», возложив главную вину за случившееся на местную камчатскую администрацию. Исходя из данных ей полномочий, Розыскная канцелярия сама определила виновным меры наказания. В соответствии с указом от 9 мая 1733 г. приговоры приводились в исполнение публично в течение 1735 г. По результатам следствия было повешено трое русских и десять ительменов, в том числе и Фёдор Харчин. Кроме того, один русский умер после наказания батогами, а два ительмена умерли во время следствия. Телесным наказаниям (битьё кнутом, или батогами) подвергнуто 44 ительмена и 63 русских, в числе которых оказался и активный участник подавления восстания – Змиев (на его солдатскую долю выпали шпицрутены). Многие казаки были оштрафованы. У всех русских на Камчатке были отобраны и отпущены на свободу холо­пы из числа ительменов. В ходе следствия Мерлин конфисковал всю пушнину и прочее имуще­ство, незаконно приобретенные казаками. Однако, вопреки обещанию правительства вернуть все награбленное пострадавшим ительменам, пушнина была записана в казну. Последнее наглядно свидетель­ствует, какой аспект более всего волновал «всемилостивейшую» императри­цу и её правительство в отношениях с аборигенами. Кроме того, все грозные указы о наведе­нии порядка в ясачном сборе неизменно сопровождались требованиями пол­ного сбора ясака. В частности, уже после подавления восстания ительменов, постановлением Сибирской губернской канцелярии от 29 июня 1733 г. было велено взыскать с ясачных все недоимки, накопившиеся с 1731 г.

Несмотря ни на что, надо особо отметить, что результаты следствия делают честь Мерлину и Павлуцкому. Обладая всей полнотой власти на Камчатке, они легко могли бы сами пуститься в «лихоимство» и заняться вымогательством, продолжая уже сложившуюся практику. Им ничто не ме­шало за взятки смягчить вину если не всех, то многих служилых людей, возло­жив всю ответственность на «диких» ительменов. Но они этого не сделали.

Возможно, кому-то покажется, что Канцелярия, вопреки пожеланиям Сената, жёстче наказывала как раз аборигенов, а не пришлых. На самом деле, надо понимать, что общие итоги восстания для русской стороны были таковы: около трети взрослого мужского населения было убито в ходе восстания и ещё примерно треть перепорота после него. Если бы майоры подошли к вопросу наказания излишне формально, то рисковали бы вообще оставить Камчатку без пусть и вороватых, но, всё же, государевых людей. К тому же, далеко не факт, что прибывшие на их место были бы хоть чем-то лучше.

Завершив розыск по ительменскому «бунту», Мерлин и Павлуцкий еще несколько лет пробыли на Камчатке, занимаясь наведением порядка в управ­лении и ясачном сборе, ремонтом и строительством острогов. Павлуцкий внёс вклад в развитие на по­луострове животноводства, доставив туда первую партию рогатого скота. Под руководством майоров в 1733 — 1739 гг. возводился новый Нижнекамчатский острог, строились церкви. Они также много способствовали крещению ительменов, выступая в роли крестных отцов, и именно поэтому на Камчатке распространились их фа­милии. Христианизация камчатских аборигенов резко активизировалась и к 1745 г., по официальным данным, на полуострове насчитывалось 6 067 крещенных ительменов и коряков. Российская власть к этому времени уже хорошо сознавала, что посредством веры можно воздействовать на умы и сердца аборигенов гораздо эффективнее, чем грубой силой.

Нижнекамчатская Успенская церковь

В 1738 г. Мерлину и Павлуцкому вновь пришлось проводить расследова­ние притеснений ительменов, и вновь кнут ходил по спинам жадных до наживы служилых людей. Это показывает, насколько крепко в их сознание въелось право на произвол и безнаказан­ность: его не смогли искоренить ни казни лихоимцев в 1735 г., ни угроза жесточайшего наказания, ни даже присутствие самой Розыскной канцелярии. Любопытно отметить, что еще ранее, в 1733 г. комиссар Эверстов (тот самый, который за год до этого умолял штурмана Генса о выделении карательных отрядов) благополучно вывез с Камчатки собственной пушнины на астрономическую по тем временам сумму в тысячу рублей. Эта пушнина была «вымучена» с ительменов в тот момент, когда с большим трудом удалось подавить восстание, вызванное как раз вымогательствами и поборами.

В августе 1739 г. Мерлин и Павлуцкий со своей командой и всеми след­ственными материалами отбыли с Камчатки в Охотск и далее в Якутск. Розыскная канцелярия прекратила свое существование. Но восстание ительменов и деятельность следственной комиссии надолго остались в памяти жителей Камчатки. Еще в середине ХIХ в. было заметно пепелище сожженной ительменами церкви. О массовой экзекуции, проведенной Мерлиным, напоминала поговорка, бытовавшая в конце XIX в. среди местного населения: «Как быть тогда не ве­селу, когда всех нас повесили».

О давно минувших событиях и их главном участнике — еловском тойоне Фёдоре Харчине до сих пор напо­минают названия географических объектов и населенного пункта на Камчатке — поселок Харчино, озеро Харчинское, Харчинский вулкан.

Харчинский вулкан

Подводя итог, важно отметить один момент. Конечно, в этой истории есть некоторые моменты, которые можно трактовать однозначно. Восстание ительменов было борьбой за право не быть рабами у незваных гостей и, значит, борьбой за правое дело. Также абсолютно омерзительной была та практика ограбления, закабаления и издевательств над людьми, которую практиковали русские казаки на Камчатке. И тем не менее, надо понимать, что присоединение к России Камчатки, это часть глобального, объективного процесса экспансии более развитой цивилизации на сопредельные территории. Нигде это не проходило гладко, и Россия, хотя и избежала наиболее уродливых форм этого процесса, тем не менее, вовсе не была исключением. Но каждому, кто осуждает поведение тех же казаков на Камчатке стоит задуматься: а как он сам вёл бы себя в тех условиях, не имея за спиной современного культурного багажа?

Камчатский казак. Реконструкция Николая Фомина

Стыдиться своей истории, это всё равно, что плевать в зеркало. Не отдавать должное подвигу предков, которые – как могли и умели – создавали нашу Родину такой, какая она получилась, значит быть Иванами, не помнящими родства. Нужно знать свою историю, не закрывая глаза на её тёмные стороны, но самое важное — это ценить то, что получилось в итоге: дружное сосуществование братских народов рядом друг с другом в рамках одной многонациональной страны. И тот человек, который начнёт использовать сложные моменты нашей истории для разжигания межнациональной розни, тот не ценит всё хорошее, что получилось в результате сложнейшего, многолетнего процесса. Ему нужна только одна обратная – чёрная сторона, и вот здесь можно не сомневаться, уж он-то в соответствующей ситуации будет и обижать слабых, и грабить бедняков и убивать беззащитных. Нельзя забывать об этом, вспоминая настоящих героев ительменского восстания: еловских тойонов Харчина и Тигила, ключевского тойона Чегеча и многих других.

ИСТОЧНИК:

Зуев С. А. «Камчатский бунт 1731 г.: из истории русско-ительменских отношений»// «Вопросы истории Камчатки». Вып. 3. П-К. «Новая книга», 2007. Стр. 108-191.

Нет комментариев. Ваш будет первым!