К вопросу о "феномене Крашенинникова". Ч.1.
310 лет со дня рождения Степана Петровича Крашенинникова, русского географа и путешественника, учёного-натуралиста, этнографа, исследователя Камчатки, а также — 270 лет со дня первого издания его фундаментального труда «Описание земли Камчатки» исполняется в 2021 году. Биографии и научной деятельности учёного посвящено немало работ различных историков, краеведов, исследователей, но до сих пор возникают вопросы, определяющие отношение к наследию Крашенинникова как двойственное.
Предлагаем вашему вниманию, с целью глубокого краеведческого информирования, ещё одну уникальную и редкую работу в форме цикла публикаций, в которой автор – вулканолог, краевед, исследователь Валерий Егорович Быкасов – анализирует крайне противоречивые факты из жизни и деятельности легендарного учёного. Статья была подготовлена и опубликована в 2011 году к 300-летию со дня рождения С.П. Крашенинникова.
Быкасов В. Е. К вопросу о «Феномене С. П. Крашенинникова» // «Россия и АТР», 2012. № 2. С. 5–18.
«На примере описания маршрутов С. П. Крашенинникова по Камчатке разными авторами показывается двойственное отношение к научному наследию великого русского учёного, при котором единодушное признание дотошности, внимательности и аккуратности, проявленные студентом Академии наук при изучении природы и народов Камчатки, сочетается с необъяснимым искажением собранной им информации. Что и позволяет рассматривать данное явление в качестве своеобразного феномена, который вполне уместно именовать „феноменом“ Крашенинникова».
В. Быкасов
К ВОПРОСУ О «ФЕНОМЕНЕ КРАШЕНИННИКОВА»
ВВЕДЕНИЕ
В 2011 году исполнилось 300 лет со дня рождения Степана Петровича Крашенинникова. И по случаю столь знаменательного юбилея уже написано и будет написано ещё немало строк как о самом С. П. Крашенинникове, так и об его вкладе в отечественную науку.
А вклад этот действительно неоценим. Причём неоценим как с точки зрения непреходящей значимости собранной и обобщённой великим натуралистом XVIII века информации (не случайно же его называют выдающимся географом, этнографом, языковедом, историком, а также, родоначальником отечественной вулканологии и сейсмологии), так и с точки зрения не совсем верного отображения некоторых данных и представлений студента Академии наук (должность С. П. Крашенинникова в табели о рангах Второй Камчатской экспедиции) в трудах исследователей его научного творчества.
Но тем самым возникают все основания говорить о «феномене Крашенинникова». То есть о феномене, одной стороной которого (феномена) является выдающаяся способность автора «Описания земли Камчатки» к сбору, анализу и обобщению самой разнообразной информации, а другой – ничем не мотивированное, но тем не менее реально существующее, искажение первичных данных, содержащихся в первичных материалах С. П. Крашенинникова. И самым показательным примером таковой вот неверной интерпретации первичной информации является описание маршрутов бывшего студента Академии наук по Камчатке.
И в самом деле, за 255 лет со дня выхода в свет книги «Описание земли Камчатки»,
ни один из известных мне комментаторов и интерпретаторов канонического «Описания земли Камчатки» не сумел точно описать маршруты бывшего студента Академии наук по полуострову [2]. Причём дело доходит до того, что одни исследователи прорисовывают его путь там, где он никогда не проезжал (вокруг Кроноцкого, Камчатского и Озерновского полуостровов, например, или по долинам рек Колпаковой и Воровской), либо, наоборот, не проводят даже там, где он проезжал трижды – по долине реки Облуковиной.
Конечно же, отчасти причиной таковых искажений является слабое знание историками и краеведами природных особенностей полуострова. И всё же приходиться констатировать, что ведущую роль в этом сыграло то, что географы, историки и краеведы не сумели правильно прочитать С. П. Крашенинникова. Именно не сумели, ибо он и в своей книге и, особенно, в своих путевых журналах приводит не только название начального и конечного пункта своего очередного дневного перехода, но и, нередко, часы его начала и окончания. Не говоря уже о расстоянии от одного пункта до другого, а также о количестве днёвок (и их причин) в том или ином острожке или месте.
То есть, говоря иначе, установить маршруты С. П. Крашенинникова по тому же восточному побережью Камчатки вполне можно было и без знания ландшафтных особенностей местности. Хотя именно вследствие этих самых особенностей проехать вокруг них на нартах практически невозможно, ибо они почти сплошь окаймлены обрывами, нередко, к тому же, уходящими прямо в воду.
Этими обстоятельствами и определяется цель предлагаемого исследования, которая заключается в выявлении (на основе анализа известных попыток описания маршрутов студента Академии наук по Камчатке) обратной стороны – невольное искажение первичных данных – явления по имени «феномен Крашенинникова».
АНАЛИЗ ИСХОДНЫХ ДАННЫХ
14 октября (25 октября по новому стилю) 1737 года студент Академии Наук С. П. Крашенинников высадился на берег Камчатки в районе устья реки Большой. Более трёх с половиной лет, пробыл он на полуострове, предпринял за это время 7 больших самостоятельных маршрутов, в ходе которых 12 раз пересёк весь полуостров от одного побережья к другому, а также осуществил целый ряд более коротких поездок. При этом на нартах, батах (камчатских долблённых лодках) и пешком С. П. Крашенинников, по его же собственным подсчётам [7], преодолел около 7700 вёрст.
Все эти путешествия дотошный студент тщательно – с указанием дат, расстояний и времени пути – описал в своих дорожных журналах, рапортах и письмах. А затем, и не менее тщательно, обобщил в своём капитальном творении – «Описание земли Камчатки». И вот уже четверть тысячелетия учёные, краеведы, писатели, журналисты, да и просто любознательные, отталкиваясь от них, без устали описывают его путешествия по стране вулканов. Так что, казалось бы, и говорить на эту тему не пристало.
Однако стоит только внимательно вчитаться в тексты самого С. П. Крашенинникова и в публикации исследователей его научного творчества, как обнаруживается множество несоответствий данных канонического текста «Описания земли Камчатки» с выкладками тех учёных и краеведов, которые в своих исследованиях на эти данные опирались.
Например, само число пересечений С. П. Крашенинниковым полуострова варьирует у разных авторов от 8 до 12, а суммарная протяжённость всех маршрутов по Камчатке – от 5,2 до 8, 10 и даже до 25 773 вёрст [9, с. 214]. Правда, в последнем случае авторы приводят данные по всей Сибири и Камчатке вместе. Однако этот промах лишний раз подтверждает высказанную выше мысль о том, что практически все исследователи и комментаторы научного наследия С. П. Крашенинникова проявляют поразительную невнимательность при прочтении и интерпретации его материалов.
Наиболее показательными примерами таковой невнимательности (если не сказать – небрежности), является прорисовка маршрутов С. П. Крашенинникова через Срединный хребет. Дело в том, что все таковые пересечения С. П. Крашенинников осуществлял по долинам рек Облуковины. При этом дважды – в начале декабря 1738 и в начале декабря 1740 года – проезжая по долине реки Облуковины на пути из Большерецка к Верхне-Камчатску, С. П. Крашенинников попадал под сильнейшие землетрясения, описания которых многими исследователями приводятся практически полностью. И тем не менее, эти же исследователи рисуют его маршруты по рекам Воровской и Колпаковой, а не по реке Облуковине. Впрочем, вот что говорит об этом сам С. П. Крашенинников:
«Большое трясение земли чувствовали мы в половине декабря месяца 1738 года, едучи в Верхней Камчатской острог из Большерецка. Мы были тогда [6 декабря – 6, с. 204] недалеко от хребта Оглукоминского, и стояли на стану в полдни. Страшной шум лесу, которой сперва заслышали, почитали мы за восставшую бурю, но как котлы наши с огня полетели, и мы, сидя на санках зашатались, то узнали подлинную тому причину. Сего трясения было токмо три вала, а вал за валом следовал почти поминутно» [8, с. 173–174].
А ровно два года и два дня спустя, вторично пережив (и практически в том же самом месте) подобные же ощущения, он записывает:
«В означенном пути ничего примечания достойного не учинилось, кроме трясения земли, которое было декабря 8 дня около полудня, а мы в то время стали на стан обедать, который стан имели над рекою Оглукоминой, не доежжая вёрст за 30 до Олукоминского хребта. Оное трясение было следующим образом: как мы отобедали, и всякой к своим санкам пришли, то вдруг как от сильного ветра лес зашумел, и земля так затряслась, что мы за деревья держаться принуждены были, горы заколебались, и снег с оных покатился. Означенного трясения приметили два вала, из которых один около минуты продолжался, а другой, которой вскоре за первым следовал, очень скоро прошёл, а больше того дня ничего не приметили, может быть, что и ещё земля тряслась, но в езде приметить невозможно было, только слышали часто гром под землею. В ноги очень часто земля тряслась, токмо легко, а перед всяким трясением гром под землёю слышали. Ночевали мы близ хребта Оглукоминского» [6, с. 629].
Привести эти описания полностью необходимо уже хотя бы потому, что в них проявляется острая наблюдательность студента Академии наук к деталям происходящего и к собственным ощущениям на них. Настолько острая, что данные этих описаний и до сих пор привлекают внимание специалистов по тектонике, геофизике, геологии и вулканологии, которые на основе этих делают весьма широкие обобщения. Вплоть до того, например, что землетрясение 8 декабря 1740 года увязывается с деятельностью одного из самых крупных на Камчатке одноактных прорывов на южном подножии Ичинского вулкана, в результате которого в 10 км от вершины вулкана якобы сформировался шлаковый конус Северного Черпука высотой до 230–240 м, а также мощный (до 100 м, в среднем, в первом звене и до 45 м, в среднем, во втором звене) лавовый поток общей длиной около 18 км и площадью около 31 км2 [5]. Кстати, хотя о самом этом извержении говорится предположительно [5, с. 203], однако вот объединение вулканологами и сейсмологами двух самостоятельных – 1738 и 1740 годов – землетрясений в одно сомнений не вызывает. И этот факт лишний раз подтверждает мысль о том, что уважение к С. П. Крашенинникову как к внимательному и наблюдательному учёному сочетается с искажением его данных.
На самом же деле, при удивительном совпадении места и почти полном совпадении дней описываемых событий, из содержащихся в обоих описаниях данных можно сделать один, и только один вывод: бывший студент Академии наук дважды – 6 декабря 1738 года и 8 декабря 1740 года проезжал по реке Облуковине по направлению к Верхне-Камчатску. И, следовательно, упоминание о дважды пережитых на этом пути землетрясениях, оказываются важнейшими пространственно-временными реперами при реконструкции маршрутов С. П. Крашенинникова через Срединный хребет. Поскольку эти упоминания начисто опровергают воззрения всех тех, кто исключает долину реки Облуковины из списка его маршрутов. А таких, к сожалению, довольно много, в том числе не только среди краеведов, но и среди учёных.
Например, известный исследователь деяний С. П. Крашенинникова Н. Г. Фрадкин в своих брошюрах [16, с. 24; 17, с. 30], слово в слово приводит одну и ту же выписку из «Описания земли Камчатки»: «…Вдруг, как от сильного ветра, лес зашумел, и земля так затряслась, что мы за деревья держаться принуждены были, горы заколебались, снег с оных покатился», – которая явно демонстрирует его осведомлённость с подлинными материалами С. П. Крашенинникова. И, тем не менее, все его маршруты с западного побережья полуострова к Верхне-Камчатску и обратно (рис. 1a, 1б) он прорисовывает по долинам рек Колпаковой и Воровской, а не по реке Облуковиной.
Рис. 1. (a, б)
Впрочем, оставлю детальное рассмотрение карт-схем Н. Г. Фрадкина на потом, поскольку, как представляется, все картографические материалы по этому поводу предпочтительнее будет анализировать в порядке их появления на свет. И начну обзор с карты, составленной французским астрономом, членом Королевской академии наук (Париж), аббатом Жан Шаппом д'Отерошом по материалам С. П. Крашенинникова [11], которая приводится в 3-м томе его книги «VoyageenSiberie», опубликованной в 1768 году [2].
Прежде всего, следует отметить, что на этой – одной из самых первых, если вообще не первой – карте путешествий С. П. Крашенинникова по Камчатке все его маршруты по восточному побережью проводятся не в объезд Кроноцкого, Камчатского и Озерновского полуостровов, а пересекают их основания. Да и место переезда через Срединный хребет на этой карте также однозначно привязывается к долине реки Облуковиной и к перевалу в её верховье. Так что при интерпретации этой части маршрутов бывшего студента аббат проявил завидную внимательность.
Однако и он не избежал серьёзных ошибок. В частности, круговой маршрут С. П. Крашенинникова от Нижне-Камчатска на север к реке Караге, оттуда – через Срединный хребет – на запад к реке Лесной, затем, вдоль западного побережья на юг к реке Тигиль и, наконец, от Тигиля – через Срединный хребет – на восток к реке Еловке и далее – к Нижне-Камчатску, разрывается им на две самостоятельные ветви. Причём маршрут, протягивающийся вдоль всего северо-западного побережья Камчатки, почему-то прорисовывается им от устья реки Облуковиной (хотя С. П. Крашенинников от Облуковины до Тигиля и далее никогда не ездил) и уходит не только за пределы полуострова, но и самой карт-схемы. И объяснить это заблуждение я не берусь. Как не берусь объяснить и продление маршрута бывшего студента за реку Озерную вплоть до мыса Лопатки, но без ответвления к реке Паужетке.
Продолжение следует!
ЛИТЕРАТУРА
1. Андреев А. И. Жизнь и научные труды Степана Петровича Крашенинникова. – Памяти С. П. Крашенинникова. Л.: Главсевморпуть, 1939. С. 5–64.
2. Берг Л. С. История русских географических открытий. М.: Наука, 1962. 296 с.
3. Быкасов В. Е. Поездки С. П. Крашенинникова по Камчатке // Вопросы истории Камчатки. 2007. Вып. 3. Петропавловск-Камчатский. Новая книга. С. 219–241.
4. Камчатка. XVII–XX вв. – Историко-географический атлас. М.: Роскартография. 1997. 112 с.
5. Катастрофические процессы и их влияние на природную среду. Т. 1. Вулканизм. Под ред. Академика Н. П. Лаверова. М.: Региональная общественная организация учёных по проблемам прикладной геофизики. 2002. 436 с.
6. Крашенинников С. П. – Описание земли Камчатки. М.–Л.: Главсевморпуть, 1949. 842 с.
7. Крашенинников С. П. Описание дороги студента Крашенинникова. – С. П. Крашенинников в Сибири. Неопубликованные материалы. Подготовка текста и вступительная статья Н. Н. Степанова. М.–Л.: Наука, 1966. С. 196–224.
8. Крашенинников С. П. – Описание земли Камчатки. В двух томах. Том I. СПб.: Наука, Петропавловск-Камчатский: «Камшат», 1994. 438 с.
9. Лебедев Д. М., Есаков В. А. Русские географические открытия и исследования с древнейших времён до 1917 года. М.: Мысль, 1971. 516 с.
10. Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. В пяти томах / Редколлегия: В. С. Преображенский и др. Т. 3. Географические открытия и исследования нового времени (середина XVII–XVIII в.). – 3-е издание, переработанное и дополненное. – М.: Просвещение, 1984. – 319 с.
11. Намжилова Г. Б. Степан Петрович Крашенинников и аббат Шапп д'Отерош // Материалы XXII Крашенинниковских чтений. – Веков связующая нить. 21–22 апреля 2005 г. Петропавловск-Камчатский. 2005, С. 140–146.
12. Полевой Б. П. Предисловие. – Описание земли Камчатки. Том I. СПб.: Наука, Петропавловск-Камчатский: «Камшат», 1994. С. 3–29.
13. Полевой Б. П. Крашенинников Степан Петрович. – Писатели Камчатки. Петропавловск-Камчатский: Новая книга, 2005. С. 5–28.
14. Степанов Н. Н. Степан Петрович Крашенинников и его труд «Описание земли Камчатки». – Описание земли Камчатки. 1949. М.– Л.: Главсевморпуть, 1949. С. 13–84.
15. Степанов Н. Н. Творческий путь С. П. Крашенинникова. – С. П. Крашенинников в Сибири. Неопубликованные материалы. Подготовка текста и вступительная статья Н. Н. Степанова. М.–Л.: Наука, 1966. С. 8–37.
16. Фрадкин Н. Г. С. П. Крашенинников. Второе издание. М.: Государственное издательство географической литературы, 1954. 45 с.
17. Фрадкин Н. Г. С. П. Крашенинников. Издание третье, дополненное. М.: Мысль, 1974. 60 с.